Бела Кун родился 20 февраля 1886, в деревне Леле близ г. Силадьчех (сейчас Чеху-Силваньей, жудец Сэлаж), Трансильвания, – в семье трансильванского сельского нотариуса, этнического еврея, и кальвинистки (религиозное меньшинство в католической Венгрии). В силу своего происхождения Кун позже подвергался гонениям и высмеиванию на страницах прессы правыми шовинистами. Среднее образование получил в одном из крупнейших реформатских (кальвинистских) коллегиумов в Коложваре (Клуж-Напока), во время учёбы в котором Кун был награждён премией за лучшую работу по литературе (свой очерк он посвятил Шандору Петёфи). После окончания школы поступил в Коложварский университет на юридический факультет, однако прервал своё обучение в 1904 году и начал работать в качестве журналиста в Коложваре и Надьвараде.
Ещё во время учёбы Кун познакомился с деятельностью левых интеллектуалов в Будапеште. В 1902 году в 16-летнем возрасте с их помощью он становится членом Венгерской социал-демократической партии, участвует в организации трансильванского отделения партии, работает над созданием трансильванских союзов строительных рабочих и горняков. Поступив в Коложварский университет, сперва в нём, а затем в Будапеште, участвовал в создании марксистских студенческих организаций.
Под руководством Куна в 1905 году на многих промышленных предприятиях Трансильвании начались забастовки. В городе Коложваре забастовка привела к кровавым столкновениям с полицией. За участие в забастовочной деятельности Кун был осуждён на 2,5 года тюремного заключения (по кассационному решению отбыл только 1 год и 3 месяца). После освобождения в 1908 участвовал в руководстве социал-демократической партией и профдвижением в Коложваре, участвовал в организации рабочего движения среди горняков Жильвельд.
В 1913 году был выбран делегатом на съезд партии.
В 1914 году, с началом Первой мировой войны, был призван в австро-венгерскую армию, где вскоре получил чин прапорщика. В 1916 году попал в русский плен. Как пленный, был отправлен на Урал, где овладел русским языком и окончательно оформился как убежденный коммунист. В январе 1918 г. прибыл в Петроград, а затем перебрался в Москву. Здесь участвовал в создании венгерской группы в РКП(б), редактировал венгерскую газету, сотрудничал с газетой «Правда». В июле 1918 года участвовал в подавлении левоэсеровского мятежа в Москве. В августе месяце был назначен комиссаром отряда интернационалистов на Восточном фронте, затем был военным комиссаром 3-й бригады Среднеуральской дивизии.
В ноябре 1918 года нелегально вернулся в Венгрию, где выступил одним из основателей Коммунистической партии Венгрии, был избран её председателем. Активно участвовал в установлении советской власти в Венгрии в марте 1919 г., стал народным комиссаром по иностранным и военным делам. Был одним из инициаторов красного террора в Венгрии, жертвами которого стали 590 человек. После поражения Венгерской революции, адмиралом М. Хорти был развязан ответный «правый» террор, от которого пострадало от 70 до 90 тыс. человек. Этот печальный опыт Бела Кун учел, по возвращению в Советскую Россию в августе 1920 года.
В октябре 1920 года Бела Кун был назначен членом Реввоенсовета Южного фронта.
К осени 1920 года крымский полуостров был последней точкой сопротивления антисоветских сил. Для ликвидации группировки остатков Белой Армии был создан Южный фронт во главе с М.В. Фрунзе. Перед началом наступления М. Фрунзе обратился к военнослужащим Белой Армии с призывом сложить оружие, обещая амнистию и прощение прежних проступков против советской власти. 12 ноября 1920 года Реввоенсовет Южфронта направил противнику ещё одно сообщение, в котором информировал «офицеров, солдат, казаков и матросов», что Врангелю сделано предложение о сдаче и что по красным войскам изданы приказы о рыцарском отношении к сдающимся и беспощадном истреблении тех, кто продолжит сопротивление. В обращении указывалось, что если это предложение будет добросовестно принято, то всем военнослужащим Русской армии гарантируется жизнь, а желающим покинуть пределы Советской России – беспрепятственная возможность выезда. В случае, если Врангель отвергнет предложение, военнослужащим его армии предлагалось сдаваться самостоятельно. Это обращение, по всей вероятности, стало широко известно в войсках Русской армии.
С началом успешного наступления Красной Армии, Врангель сумел организовать эвакуацию основных сил из Крыма. В ноябре месяце 1920 года на 126 судах 145693 человека (в т.ч. 50 000 солдат и офицеров, 6000 раненых и больных, 27 000 женщин и детей, плюс судовые команды). Крымский исход стал одной из трагических страниц истории России, наглядно показывающий бескомпромиссность и жестокости гражданской войны.
Но на полуострове осталось огромное количество людей, которые не смогли или не захотели покинуть Родину, поверив обещаниям об амнистии.
После завершения эвакуации в Крыму оставалось ни много ни мало – 2009 офицеров и 52687 солдат Русской армии. Кроме того, в госпиталях полуострова находилось около 15 тысяч раненых и больных. По разным причинам, страну не пожелало оставить более 200 тысяч гражданских и военных чиновников, журналистов, актёров, врачей… Их ожидала страшная участь. Представители Советской власти рассматривали этих людей как потенциальную угрозу, как питательную среду для контрреволюционной деятельности. В действительности, осталось немало людей мобилизованных или добровольно служивших в тыловых учреждениях и по гражданскому ведомству. Все эти лица не имели никакого отношения к Белому движению, иногда даже относились к нему враждебно.
После ухода белых из Крыма, началось установление нового порядка – зачистка остатков «враждебных советской власти», как предполагали большевистские вожди, –контрреволюционных элементов.
На второй день после пришествия красных в Симферополь в крымских газетах появилось заявление Куна: «Нарком Троцкий сказал, что не приедет в Крым до тех пор, пока хоть один контрреволюционер останется в Крыму. Крым – это бутылка, из которой ни один контрреволюционер не выскочит, а так как Крым отстал на три года в своём революционном движении, то быстро подвинем его к общему революционному уровню России».
16 ноября 1920 года был образован Крымский ревком, председателем которого был назначен Бела Кун. Деятельность Куна на этом посту стала наиболее важной в его биографии. Вместе с Р. С. Землячкой, Ю. Л. Пятаковым в составе «Чрезвычайной тройки по Крыму» и другими членами Ревкома стал организатором красного террора на полуострове. Бела Кун, как председатель Крымского Ревкома, играл в этом деле главенствующую роль и несет историческую ответственность за всё произошедшее под его руководством.
Уже 21 ноября 1920 была сформирована Крымская ударная группа при Особом отделе ВЧК Юго-Западного фронта. Ф.Э. Дзержинский поставил перед ней задачу выявить всех причастных к Белому движению и тут же с ними расправиться. Он телеграфировал: «Примите все меры, чтобы из Крыма не прошел на материк ни один белогвардеец. Поступайте с ними согласно данным Вам мною в Москве инструкциям. Будет величайшим несчастьем Республики, если им удастся просочиться. Из Крыма не должен быть пропускаем никто».
Всем белым офицерам было приказано зарегистрироваться. А затем коменданты крымских городов получили телеграмму, подписанную Бела Куном и Розалией Землячкой, в которой говорилось: «Немедленно расстрелять всех зарегистрированных офицеров и военных чиновников».
В первую ночь после телеграммы в Симферополе было расстреляно 1800 человек, в Феодосии – 420, в Керчи – 1300 человек.
Полномочия борьбы с контрреволюцией возлагались на особый отдел 4-й армии и на особый отдел Морского ведомства (Чёрного и Азовского морей). 9 декабря 1920 года был образован Крым ЧК. Причём, все эти организации действуют параллельно и по своему усмотрению. В Симферополе Севастополе и Керчи созданы самостоятельные городские ЧК, починенные непосредственно полномочному ВЧК тов. С.Ф. Реденсу и с правом вынесения смертных приговоров. Помимо этого, в Феодосийском, Евпаторийском и Ялтинском уездах созданы политбюро с правами исключительного ведения следствия.
Помимо этих структур карательные функции выполняли части Красной Армии, милиция, «рабочие отряды» и «отряды сельской самообороны». Действовала система революционных трибуналов и т.д.
Началась кровавая расстрельная вакханалия. Вот что вспоминал о тех страшных трагических днях Сергей Сергеев-Ценский:
«Как цитадель белогвардейщины, весь Крым был объявлен «вне закона». Всюду понаехали чрезвычайки, арестовывая и «выводя в расход» остатки буржуазии или попросту интеллигенции, застрявшей в Крыму. Но за каждое неосторожное слово арестовывали и сажали надолго в «подвал» и рабочих, иногда же их выводили на расстрел вместе с представителями высших классов и остатками офицерства, поверившего в амнистию и явившегося на регистрацию. Люди так были запуганы, наконец, бесчисленными «нельзя» и ни одним «можно», что перестали уж показываться на улицах, и улицы стали пустынны».
Характерно, что первоначально офицеры воспринимали «регистрацию» как условие обещанной амнистии и охотно сами шли в руки палачей. 25 декабря 1920 года Б. Кун провел вторую волну кровавой регистрации – в соответствии с ней, кроме военных, предполагалась регистрация жандармов, полицейских, госслужащих, крупных собственников, духовенства. Все эти лица подлежали уничтожению! Расстреливали людей всех сословий, не только офицеров и солдат, но и врачей, медсестер, инженеров, учителей, профессоров, крестьян, священников, женщин, стариков и даже детей. В угаре террора большевики расстреляли даже 600 пролетариев – портовых рабочих, помогавших при эвакуации армии Врангеля, и некоторых местных социалистов – в частности, бывшего секретаря Плеханова.
В нарушение ратифицированной советским правительством Женевской конвенции и всех норм человечности, красные уничтожали раненных офицеров в больницах, вместе с медицинским персоналом. Из Керчи устраивались т.н. «рейсы на Кубань» – пленных белогвардейцев грузили на баржи, вывозили в море и затапливали.
В разгар этих убийств сам Бела Кун чувствовал себя прекрасно, он поселился в домике у поэта Максимилиана Волошина, вел с ним философские беседы о смысле жизни. По легенде, распространенной эмигрантским литератором Романом Гулем, Бела Кун якобы разрешал Волошину вычеркивать из расстрельных списков каждого десятого и поэт мучимый тяжелейшим моральным выбором, выбирал тех, кому жить.
В горах действовали так называемые «зелёные». Бела Кун пообещал им амнистию. Поверив в амнистию, с гор спустилась группа «зелёных во главе с татарином Маламбутовым. Его заставили подписать воззвание к оставшимся в горах. Затем, в сопровождении отряда чекистов, он отправился в горы и показал все тайные базы зелёных.
Расстреляли и тех, кто сдался и тех, кто не хотел сдаваться. Расстреляли и Маламбутова. В газете было написано, что он расстрелян «за шпионаж».
Так в заслугу крымскому чекисту в представлении к ордену «Красного знамени» Ефиму Евдокимову, ставилось: «Предпринятой экспедицией под руководством т. Евдокимова в Крыму был очищен Крымский полуостров от оставшихся врангелевцев и в результате были расстреляны до 12 000 человек, из коих до 30 губернаторов, больше 150 генералов, больше 300 полковников, несколько сот контрразведчиков, шпионов, в результате предотвращена была возможность появления в Крыму белых банд». Ефим Евдокимов –кровавая и печально известная фигура в истории красного террора в Крыму. Этот человек – военный преступник, организовывавший массовые казни сдавшихся в плен военнослужащих, гражданских лиц.
Размах террора начал настораживать самих большевиков, заместитель председателя Крымского ревкома Юрий Гавен (Дауман) писал члену ЦК Николаю Крестинскому: «Т. Бела Кун, один из тех работников, который нуждается в сдерживающем центре… Здесь он превратился в гения массового террора. Я лично тоже стою за проведение массового террора в Крыму, чтобы очистить полуостров от белогвардейщины. Но у нас от красного террора гибнут не только много случайного элемента, но и люди, оказывающие всяческую поддержку нашим подпольным работникам, спасавшим их от петли». (Соколов Д. «Ревкомы Крыма, как средство осуществление политики массового террора»). Ю. Гавена поддержала группа местных партийных деятелей, в их числе – брат Ленина Дмитрий Ульянов. Возможно, этот факт повлиял на отзыв Куна из Крыма. Впрочем, его преемник, латыш Лидэ, оказался психически больным человеком, который также рьяно продолжил дело «красного мадьяра». Террор бушевал в Крыму вплоть до исхода 1921 года.
Общее число жертв «красного террора» не поддается точному учету. Некоторые историки, в основном эмигранты, писали о 120-150 тысячах убитых в Крыму. Цифру в 56 тысяч расстрелянных приводит Сергей Мельгунов в книге «Красный террор». Современный историк Сергей Волков в «Книге трагедия русского офицерства» приводит данные в 52 тысячи казненных
Вслед за террором в Крым пришёл голод. Голод в Крыму продолжался с осени 1921 года, то затихая, то вспыхивая с новой силой, до весны 1923 года. За это время в Крыму от голода умерло около 100 000 человек, или 15% от общего крымского населения 1921 года.
В марте 1921-го Бела Кун с группой советников выехал в Германию, поднимать пролетариат на революцию. В состав этой группы входил и агент Коминтерна Август Гуральский, сыгравший впоследствии печальную роль в судьбе Куна: именно на его показаниях в 1937 будут базироваться обвинения в адрес лидера венгерской компартии.
Кун привез приказ от Зиновьева: Компартия должна взять власть. Руководство Компартии в лице Пауля Леви протестовало против этого плана, считая выступление авантюрой. Тогда Бела Кун нашел верного союзника в лице левого экстремиста Макса Гёльца. 32-летний ветеран Первой мировой войны, королевский гусар и кавалер Железного креста Макс Гельц принадлежал к крайне левому крылу Компартии, смыкавшемуся с анархистами. Самому ему льстил образ «немецкого Робин Гуда», сформировав бригаду из откровенных отморозков, он терроризировал города Центральной Германии. Его боевики и стали главной ударной силой мартовского восстания. Хотя быстро стало ясно, что революция проваливается, Кун безжалостно бросал в бой всё новые силы. Коминтерновец Вальтер Кривицкий, впоследствии перебежавший на Запад, вспоминал: «Преданные и прошедшие подготовку партийные активисты откликнулись на призыв, и батальон за батальоном были посланы партией на смерть с не меньшей жестокостью, чем это делал Людендорф, бросая войска на фронт».
Немецкие рабочие в массе отказались от участия в левом путче против республики. За пределы промышленных центров в Средней Германии восстание не вышло. Провалилась и всеобщая забастовка. После двух недель ожесточенных боев, 1 апреля коммунисты дали отбой, глава Компартии Германии Пауль Леви вышел в отставку.
В.И. Ленин был очень недоволен действиями Б. Куна, но особых мер против него принято не было. Всего лишь временно переместили на менее ответственную работу.
В дальнейшем тов. Бела Кун работает в аппарате Коминтерна, но в 30-е годы над ним начинают сгущаться тучи. Его действиями были недовольны соратники по компартии Венгрии. Венгерские коммунисты, знавшие ситуацию на родине, в отличии от Б. Куна, не из газет, были возмущены его оторванными от жизни планами о немедленной пролетарской революции. Вспыхнул конфликт с Дмитрием Мануильским секретарем Коминтерна. В результате Бела Кун в 1935 году был выведен из состава Коминтерна.
История жизни Бела Куна – это история человека, подчинившего себя идее, которую он поставил выше «устарелых норм» морали и «буржуазного гуманизма». Он включился в захватывающую игру, где люди были человеческим материалом, который он умело подбрасывал в топку революции в Венгрии, России, Украине, Германии. То, что, в конце концов, в 1937 году в топку полетел и он сам, выглядит, если не справедливым, то, по крайней мере, закономерным. Б. Куна объявили главой «троцкистского заговора» в Коминтерне. Он был арестован, подвергнут пыткам и 29 августа 1938 года предстал перед Военной коллегией Верховного суда СССР. В ходе формального разбирательства его приговорили к смертной казни и в тот же день расстреляли на полигоне Коммунарка в Москве.
Конечно, Кун-революционер полностью заслоняет собою Куна-человека, о настоящих, непартийных мыслях и чувствах которого мало что известно. Нам же ясно одно: именем международного преступника, жестокого политика и палача не могут быть названы улицы в городах. Тем более – в Крыму, где эти преступления совершались.
Александр Шевцов,
историк, член Президиума Русской общины Крыма
