Деля с мужем изгнание, она собирала архив­ный материал для его книг, вела переписку, была его первочитателем и редактором. Этим же она занимается и сейчас, являясь, помимо того, президентом Русского общественного фонда, учрежденного писателем почти 30 лет назад, в год его высылки из СССР.

– Наталья Дмитриевна, вы помогаете Александру Исаевичу в его ежедневной работе. Чем занимался и занимается по­следнее время Александр Исаевич?

– За последние годы Александр Исаевич много написал и много напечатал. Не перестаю удивляться его работоспособности. Подскажи­те: знает ли история литературы людей, кото­рые в 85 лет были бы столь плодотворны? Рабо­тает Александр Исаевич много и ежедневно. Ко­нечно, уже не так мощно, как раньше, но все равно поражает!

– В последнее время вами выпущено необычное издание «Красного колеса»...

– Это чудный четырехтомник! И прекрасно изданный. Несмотря на то, что вышло не 10 то­мов, а только 4, это отнюдь не дайджест, не уп­рощение и не сокращение. Это извлечение трех сюжетных линий, но во всей их полноте. Два то­мика – собственно течение Февральской рево­люции, ее уличные и кабинетные водовороты. Другая линия: Ленин в Цюрихе и – прыжок! – Ленин в Петрограде. Третья: все главы о Столы­пине и последнем царе... Некоторое время назад Александр Исаевич встречался со студентами-историками РГГУ. Они обратились к нему с просьбой о встрече, хотели обсуждать с ним Февральскую революцию. Он согласился, но с условием, что прежде они прочтут то, что уже было им написано на эту тему. Потому что если за 15 минут или даже за 2 часа можно рассказать о революции, то не стоило бы и книги писать. Они прочли этот четырехтомник и задавали ин­тереснейшие вопросы...

Затем, в 2001 и 2002 годах, был выпущен двухтомник «200 лет вместе» – о совместной жизни русских и евреев в Российском государ­стве. Он вышел в серии «Исследования новей­шей русской истории», которую Александр Исаевич основал много лет назад. В Париже в 80-е годы мы выпустили 12 томов этой серии, теперь в России мы ее продолжаем. Первой бы­ла книга русского историка-эмигранта В.В. Леонтовича «История либерализма в России». Леонтович написал ее по-немецки, затем ее изда­ли по-английски, а мы предприняли ее перевод на русский. Стоящая книга, без которой запад­ные студенты-историки не мыслят изучение России. В этой же серии мы издали знаменитую книгу князя Николая Толстого-Милославского «Жертвы Ялты». Исследования Г.М. Каткова «Февральская революция» и «Дело Корнило­ва», сборники документов о рабочем сопроти­влении в 1917–1919 годах, «Крестьянство и го­сударство: 1945–1953», всего не перечислишь. Последний двухтомник «200 лет вместе» потребовал очень большого труда от Александра Исаевича. Мне пришлось помогать ему в проверке цитат, кото­рыми изобилует книга. Тема, можно сказать, трепетная и не терпит неточностей. На эту тему наложено было табу и в коммунистические вре­мена, и по инерции еще десять свободных лет после коммунизма. Книга забрала у Александ­ра Исаевича много сил и времени, но, судя по реакции читателей, была написана не зря. На этот двухтомник помимо множества рецензий в прессе мы получаем много писем – и с поло­жительными (их больше), и с отрицательными отзывами. Читатели, в том числе из Израиля, благодарят за то, что своим обращением к этой теме и тем тоном, которым написан двухтом­ник, Солженицын положил начало свободному и спокойному разговору, вывел проблему за табуированные рамки.

– Вы отслеживаете реакцию читателей и прессы на этот двухтомник? Александр Исаевич знает о той дискуссии, которая развернулась вокруг двухтомника, и о самых разных, порой полярно противо­положных мнениях о его работе?

– Несомненно, мы знакомимся с отзывами, которые нас достигают, хотя специальным со­биранием их не занимаемся. Общий объем на­печатанного об этих двух томах Солженицына уже, кажется, раз в пять превышает объем са­мих книг. Среди отзывов, связанных с темой русско-еврейских отношений, много эмоциональ­ных мнений и реакций – и не столько на текст, сколько на сам факт обращения к этой непростой теме. Таких статей, увы, много, и вот на зна­комство с ними жалко времени. Но бывают и очень толковые статьи, а бывают и мелкие, но ценные поправки рецензентов, которые мы уже внесли в текст для второго издания (хотя оно еще не планируется).

– Александр Исаевич не собирается от­вечать на эту реакцию, вызванную его двухтомником?

– Не думаю. Это не первый случай в его пи­сательской жизни. Людям свойственно пред­ставлять дело так: мол, написал человек книгу на какую-то тему – стало быть, он пожизненно приклепан к этой тачке и должен разрабатывать именно этот карьер. Всем памятно, как Сергей Смирнов написал о Брестской крепости – и дальше всю жизнь ходил, окольцованный этой темой, став как бы уже не писателем, а ходоком от общественности... После издания «Архипелага ГУЛАГ» у нас за годы скопилось невероят­ное количество разного рода материалов – от­кликов, вопросов, запросов, поправок, доба­вок... Люди писали иногда довольно требова­тельно: вы должны учесть то-то и то-то, упомя­нуть такие-то лагеря или такие-то рудники... Мы аккуратно складывали материалы, связан­ные с «Архипелагом», и собираемся сдать их в подходящее публичное место, чтобы исследо­ватели могли ими пользоваться. То же самое происходило по мере публикации «Красного колеса». Эмиграция жадно читала эти «Узлы» Солженицына – в отличие от России, которая получила эту книгу в тот момент, когда вся жизнь перевернулась вверх тормашками и людям было не до этого: катясь под гору, голову бы I не расшибить. Мы надеемся, «Красному колесу» еще придет время в России. Так вот, выход каждого «Узла» «Красного колеса» сопровож­дался потоком писем от читателей, которые по­лагали, что Солженицын изучит эти дополне­ния и припишет что-то новое, во всяком случае навсегда останется при спицах этого Колеса... Возвращаясь к двухтомнику «200 лет вместе»: Александр Исаевич ясно обозначил в конце книги, что, хотя тема не исчерпана, но продол­жать ею заниматься он не может – ни по жиз­ненным срокам, ни по интересам. Писатель опубликовал результат своего труда, высказал свое мнение, и если это взбудоражило общест­венность, то по нынешним временам общест­венность имеет все возможности открыто обсу­ждать любые проблемы.

– На спортивном языке, писатель вбра­сывает в общество шайбу...

– Ну, в данном случае шайба оказалась уве­систая: за 200 лет много чего накопилось. Одна­ко цель автора – совсем не спортивная, не иг­ровая. Он сказал в предисловии: «Чувство, ко­торое ведет меня сквозь книгу о 200-летней со­вместной жизни русского и еврейского народов, – это поиск всех точек единого понимания и всех возможных путей в будущее, очищенных от горечи прошлого».

– После книги Владимира Войновича многие ждали от Александра Исаевича ответа. Последовавшее молчание – это позиция?

– На что же там отвечать? Несчастный чело­век громко, во всеуслышание стонет – стонет от ревности и зависти. У меня после книжки Войновича появилось к нему глубокое состра­дание. Бедный Войнович этой книжкой так не­поправимо обнажил свою скромную наготу... Вообще, человек, который чем-то обуян, одер­жим, всегда вызывает сочувствие.

– А чем занимался Александр Исаевич весь этот, уже истекающий, год?

– За этот год в «Новом мире», которому Солженицын традиционно верен, он опублико­вал, с апреля по декабрь, целых пять этюдов из своей «Литературной коллекции» – о Нагиби­не, Самойлове, Леонове, Гроссмане, Белове. В феврале 2004-го будет напечатан этюд о Геор­гии Владимове. Это все размышления читате­ля, которому (поскольку он еще и писатель) более всего интересны художественные приемы, способы достижения тех целей, что ставят себе исследуемые авторы. В прежние годы Алек­сандр Исаевич уже опубликовал больше дюжи­ны таких этюдов, вероятно, будет продолжать и в будущем. И наконец, в этом году он завер­шил публикацию своих «очерков изгнания» – «Угодило зернышко промеж двух жерновов»: последняя часть напечатана в ноябрьской книжке «Нового мира». Надеемся в будущем году выпустить «Зернышко» отдельной книж­кой.

– Работает ли уже жюри премии Солже­ницына?

– У жюри премии Солженицына бывают только летние каникулы, все остальное время оно работает. Наш рабочий год начинается с сентября и длится по февраль, когда мы объяв­ляем нового лауреата. Потом начинается рабо­та по организации церемонии вручения, что то­же непросто, ибо, по нашей традиции, это не просто поздравления с выпивкой, а подлинно литературный праздник, где члены жюри и гос­ти говорят о творчестве лауреата, и он произно­сит свое ответное Слово.

– Каждый раз ваше жюри удивляет сво­им непредсказуемым выбором новых лауреатов – это совершенно непохожие литераторы, представители разных ли­тературных поколений, литературных групп или вне групп, жанров, взглядов – будь то Распутин или Кублановский, Воробьев и Лиснянская... Знаю, что кое-кто из литераторов даже заключал па­ри, кто станет на этот раз лауреатом премии Солженицына.

– Вот и отлично! От всей души желаю хоть кому-то из спорщиков победы! Но боюсь, что в ближайшие годы никто ее не добьется. Может быть, дело не в нашей непредсказуемости, а в унылой предсказуемости хода мыслей литтусовки?

– Напомните, пожалуйста, об истории возникновения премии Александра Сол­женицына.

– Александр Исаевич задумал эту премию еще в 1974 году. В статье «На возврате дыхания и сознания», вошедшей в сборник «Из-под глыб», он писал: «Но и обратный переход, ожи­дающий скоро нашу страну, – возврат дыхания и сознания, переход от молчания к свободной речи, – тоже окажется и труден и долог, и снова мучителен – тем крайним, пропастным непо­ниманием, которое вдруг зинет между соотече­ственниками, даже ровесниками, даже земля­ками, даже членами одного тесного круга». Это можно отнести к тем предсказаниям, которые, увы, оправдались в полной мере: сейчас мы имеем довольно большой разброд не только по­литических, но даже нравственных мерок, взглядов, оценок. Общество расколото. И круп­но, и дробно. Но есть вещи, по сути объединя­ющие, есть ценности, принадлежащие всем нам – даже тем, которые готовы вцепиться друг другу в глаза и горло. Наша несомненная цен­ность – наша литература. Литература в боль­шом понимании слова. Она не может принадле­жать никакому кружку. Это общее националь­ное достояние. И премия, которую мы учреди­ли 6 лет назад и которой надеемся дать долгую жизнь, несет объединяющую мысль: мы не хо­тим ни с кем спорить! Мы не хотим устраивать конкурсы-соревнования, мы хотим отмечать то ценное, что несомненно принадлежит всем. Эта премия не ПРОТИВ кого-то, а ЗА.

– Как долго вы шли к этой акции?

– Ну вот – с 1974 года, когда Александр Иса­евич получал в Стокгольме свою Нобелевскую премию. Тот момент он вспоминает в «Зерныш­ке»: «Но мечтается: когда наступит время вер­нуться в Россию (ой, когда?), да если будут у нас материальные силы, – учредить нам собствен­ные литературные премии – и русские, и международные. В литературе Россия искушена. А тем более, знаем теперь истинные масштабы жизни, не пропустим достойных, не наградим пустых...»

Так что мысль о премии родилась еще тогда – а осуществить ее довелось нам лишь в 1997-ом, почти через четверть века...

– Это, кажется, единственная литера­турная премия в России, которая учреж­дена частным лицом, причем деньги, как я понимаю, взяты из семейного бюджета?

– Нет, деньги на прению берутся из миро­вых гонораров за «Архипелаг ГУЛАГ», из кото­рых Солженицын никогда не взял себе ни одно­го рубля, ни одного доллара; а сразу направил все гонорары в учрежденный им Фонд помощи жертвам ГУЛАГа. За прошедшие 30 лет фонд помог тысячам зэков и их семей. У нас и сейчас около 3 тысяч «пенсионеров от «Архипелага», которым мы высылаем регулярную денежную помощь. Но пришло время – и наш фонд может позволить себе финансировать и такой проект, как ежегодная литературная премия. Не знаю, может быть, и существуют в России другие пре­мии, учрежденные частными лицами, но это не­сомненно единственный пример того, как писа­тель повернул свой литературный заработок на литературную же премию.

– Если каждый из членов вашего жюри предложит по одному кандидату, может возникнуть патовая ситуация. В таком случае, наверное, возникает диктат Ав­торитета?

– Ошибаетесь. О диктате нашего Автори­тета может говорить только тот, кто не имеет опыта работы с ним. Спросите любого члена жюри – вам подтвердят, что Александр Исае­вич в высшей степени внимательно относится к каждому мнению, в процессе работы открыт любым замечаниям и возражениям. Вообще, если где-нибудь в нашей стране есть демокра­тия, так это внутри нашего жюри. Другое де­ло, что может возникнуть ситуация «трое на трое» (поскольку членов жюри сейчас шесть). Мы эту гипотетическую ситуацию обсуждали и единогласно решили: в этом случае мы так и быть подарим Солженицыну одну сотую седь­мого голоса.

– Не могу не спросить вас о сыновьях: навещают ли они отца и маму, пишут, звонят?

– Задавая такой вопрос, вы рискуете: каждая мать может бесконечно говорить о сыновь­ях, даже взрослых. Да, они и пишут, и звонят, и приезжают часто. В детях мы в самом деле сча­стливы. А теперь богаты и внуками. У Мити осталась дочь – наша внучка Татьяна. Она живет в Нью-Йорке со своей матерью, но каждое лето приезжает и проводит с нами месяц, Ермолай уже много лет в России и никуда уезжать не со­бирается. Он сотрудник международной консалтинговой фирмы – но работает на Россию.

– За плечами жизнь яркая, счастливая – а и сегодня все еще полная...

Ермолай совершенно прижился, очень любит страну, людей. Здесь он женился, и с женой На­деждой они подарили нам уже двух чудных вну­ков – Катерину и Ивана. Игнат – музыкант, пи­анист и дирижер, руководит Филадельфийским камерным оркестром. Много гастролирует по Америке и Европе, иногда приезжает в Россию, вот в феврале он будет вновь играть в Москве, а в апреле – в Петербурге. У него тоже двое ма­лышей – Дмитрий и Анна.

Младшему нашему сыну Степану в сентябре исполнилось 30 лет (Ермолаю в декабре будет 33 года, Игнату в сентябре было 31 – они у нас все трое «упакованы» меньше, чем в три года). Он окончил Гарвард, там получил степень бакалав­ра, а магистра – в Массачусетсом технологиче­ском институте. Занимается энергетикой и эко­логией, работает в Нью-Йорке. Быть может, то­же переедет в Россию, если найдет здесь работу, которая не потребует от него смены любимой профессии. Буквально месяц назад ему в качест­ве эксперта удалось, несмотря на множество оп­понентов, защитить грандиозный проект строи­тельства электростанции в самом городе Нью-Йорке (проект, конечно, экологически чистый и безопасный). В Америке после веерных от­ключений проблема с энергетикой очень акту­альна, и там ей уделяют огромное внимание. Тем не менее проводить такие проекты в Америке очень сложно, и победа Степана нас очень обра­довала.

– На юбилей Александра Исаевича сы­новья соберутся вместе?

– Игнат, может быть, не сумеет приехать. А Ермолай обязательно будет, и специально при­летает Степан.

– Как здоровье у Александра Исаевича?

– Если говорить честно, похвастаться не мо­жем. Александру Исаевичу исполняется 85, и позади у него жизнь отнюдь не санаторная.

– Год, наверное, шел за два...

– Вот именно. Но и жаловаться тоже нис­колько не приходится. Какая ни суровая, а все же за плечами жизнь яркая, счастливая – а и се­годня все еще полная.

– От имени наших читателей мы жела­ем Александру Исаевичу здоровья, за­вершить все задумки, изданий книг – и написанных и новых. Мы вас любим!

«Российская газета»

Я объездил десятки стран, но всегда меня тянет домой, в Москву, в Россию. Пусть дома у нас не все так хорошо и ухожено, как в других странах, но лучше нашей природы, наших людей, наших человеческих отноше­ний все равно ничего не встречал. От Рос­сии веет теплом. Она вообще самая лучшая страна мира. Мы должны так и относиться к своей Родине. Перестать поливать ее гря­зью, охать и ахать. Сейчас самое время, чтобы сделать из нее цветущий край.

Недавно один из журналистов задал мне вопрос: «Как  вы определите XXI век для России?» Я ответил: «Это век покаяния. Покая­ния за разгром Российской империи и Советс­кого Союза». Читая много исторической и ме­муарной литературы, я понимаю, как могла бы повернуться русская история, если бы в свое время в политику пришли люди, любящие свою страну.

Только сейчас, когда мы понесли огромные территориальные и человеческие потери, люди начинают понимать, что такое Родина, единое государство. И потому голосуют за державно ориентированных политиков. За Путина, за меня. Им надоели бесконечные призывы к радикаль­ным реформам, к перестройкам, к обновлени­ям. Когда я говорю о XXI веке как веке покаяния, как раз и имею ввиду, что русские люди, перестрадав, поумнев, будут теперь не так отзывчивы на радикальные призывы. Тем и покаются за грехи свои и предков. Так и очи­стимся, придем к лучшей жизни без револю­ций, мятежей и восстаний.

XXI век должен стать веком России и Ки­тая, как XX век стал веком США. Китай сей­час вырвался вперед – их правители оказа­лись мудрее наших. Но одни они надорвутся тягаться с Соединенными Штатами. Как и нам одним не вылезть из ямы, в которую мы себя закапывали последние десятилетия. А вместе мы можем создать мощный евразийский союз, который станет альтернативой гегемо­нии США. И это пойдет на пользу всему миру.

И в России жизнь наладится. Уберём, наконец, из городов трущобы. Построим людям комфортабельные дома и коттеджи. Очистим реки. Покончим с безработицей. Только беременные женщины, матери, воспитывающие детей, старики и инвалиды будут почётными безработными. К России потянутся все бывшие республики СССР.

Впрочем, я прекрасно понимаю, что все это осуществить будет непросто. Жизнь, к сожалению, сложна и силы зла так просто построить рай на Земле не позволят. Но в одно я верю точно. У России буду­щее лучше, чем ее прошлое. Мы богаче других народов опытом своих трагических ошибок. И повторять их не должны.

Россия – это всерьез и надолго. Россия – единственная сила, спо­собная противостоять планетар­ным амбициям США. Ведь никто не хочет подчиняться Америке. Никто! В том числе и Западная Ев­ропа. Все надеются на Россию!

Россия во внешней политике должна стать более амбициозной и эгоистичной. Нам никогда Британия и США друзьями не бы­ли и не будут. Всегда Лондон стро­ил против нас агрессивные планы, и сегодня там окопалась наша внутренняя оппозиция в лице Бе­резовского, чеченских сепарати­стов и так далее.

Надо усиливать силовые стру­ктуры. Необходимо, чтобы было по миллиону в армии, новой рус­ской полиции, новом КГБ. Уже 3 миллиона! Они обеспечат безо­пасность россиян – физическую, моральную безопасность в обще­стве, внешнюю безопасность и борьбу с преступным миром. И будет порядок.

Президент поставил зада­чу удвоить внутренний валовой продукт. Что нужно сделать для этого? Удвоить число олигархов или уменьшить? Нам не нужны ни бомжи, ни олигархи. И права чело­века здесь ни при чём.

Приватизация в России прошла с огромными нарушениями. Чис­то по-воровски. Лучшие предпри­ятия России были нечестно пере­даны в руки частных лиц. То же са­мое происходит и с землей. Надо человек 10-15 привлечь к ответ­ственности за неуплату налогов. Пересмотреть приватизацию Но­рильского никельного комбината, «Связь-инвеста» и другие подоб­ные сделки. Все они – достояние всей страны. На каком основании эти жемчужины оказываются в руках олигархов?

Вся тяжелая промышленность должна быть в руках государства. Жесткая вер­тикаль власти. Один ОМОН. Один славянский мир. Трамбовать всех, кто возьмет в руки оружие. Кавказ? Молчать! Крым – мол­чать всем! Один народ у нас, одно гражданство.

Вот сербы! Посмотрите, что с сербами. Где Сербия? Где Югосла­вия? Где великая Албания? Остался Белград. Вы хотите, чтобы остался один Киев? Львов? Вас же поляки заберут. Черновцы румыны забе­рут. Закарпатье венгры заберут. Крым и южные регионы Украины турки заберут. Вы можете понять, что будет с нами через 30-40 лет? С нашими ресурсами мы мо­жем быть самым мощным в мире государством. Самым мощным! А мы ложимся.

Мы, славяне, отличная от Запада или Востока – цивилизация. Мо­сква – во главе славянского мира, и всем молчать, иначе нас азиаты затопчут, третьего не дано. Третье сегодня – разгул, разврат, гибель. И большинство наших граждан это уже понимают.

Вот почему ЛДПР – сторонни­ца жесткой вертикали и централи­зации ресурсов и финансов. Президент – верховный прави­тель страны – назначает нижние этажи власти. Никаких областных, респуб­ликанских дум не надо.

Это норма! Я предлагаю нормальный ва­риант: жесткая вертикаль власти всего славянского мира. Все по­нятно? Работайте!

По материалам публикаций в российской прессе