Оценивать рубрику ЖЗЛ, любимую многими поколениями наших соотечественников, следует прежде всего с точки зрения её обращения к истории России как связующей цепи национального самосознания русского народа. Особенно это было заметно в книгах серии, выпущенных в 70 – 80-х годах, вплоть до нынешнего времени. Что интересно: чем громче в нашем обществе раздавались голоса либерального космополитизма, чем сильнее размывалось понятие «патриотизм», тем явственнее очерчивалась позиция редакторов ЖЗЛ – планомерно выпускать книги, посвящённые личностям, которые в той или иной степени влияли на исторический путь России. От книги к книге перед нами предстаёт поразительная картина рождения и утверждения государства Российского...

Для того, чтобы выстраивать своё будущее в новом веке, нам, русским, необходимо определить итоги нашего тысячелетнего развития – вопреки гениальному высказыванию Тютчева – «понять» Россию. Многие столетия жизнь народа оставалась «вещью в себе», притом, что механизм истории приводится в движение именно правителями. Контекст и проблематика времени, отображённые в жезээловских биографиях, выявляют закономерности функционирования государства, схему и алгоритм принятия судьбоносных решений, а также конструкцию прошлого и её отпечаток на нашем времени.

Александр Мыльников.

«Пётр III:

Повествование в документах и версиях»

Пётр III – один из самых непопулярных венценосцев в отечественной исторической науке. «Ограниченный самодур», «ненавистник всего русского», «хронический пьяница» – это только малая часть ярлыков, которыми наградили его историки, во многом – «с подачи» супруги Петра, Екатерины II, оставившей в своих «Записках» нелицеприятный образ ненавистного ей и убитого по её приказу царя. Автор попытался разобраться в сложившихся стереотипах и выяснить, как могло случиться, что такой «никчёмный» монарх, проживший только 34 года и правивший Россией всего 186 дней, принял важнейшие для государства законы, среди которых – манифесты о вольности дворянства и уничтожении репрессивного органа – Тайной разыскной канцелярии. В книге приведены и различные беллетризованные версии возможного спасения Петра III, кои во множестве были порождены сознанием народа.

Помимо собственно исторического повествования, в книгу вошли письма Петра и свидетельства о нём современников.

Николай Павленко.

«Екатерина Великая»

Екатерина наотрез отказалась принять официально титул Великой. Словно надеялась на благодарную память потомков.

Потомки рассуждали. Во-первых, она – немка. Во-вторых, не имела прав на престол и корону попросту отобрала у супруга. В-третьих, на её совести смерть не только императора Петра III, но и законного претендента на престол Иоанна Антоновича. К тому же с нравственностью проблемы. Ну и какая она после этого Великая?

С другой стороны, Пётр превращал Россию в великую державу. Екатерина этот статус утвердила. Пётр прорубал окно в Европу и создавал Балтийский флот. Екатерина создала Черноморский флот, присоединила Крым. Пётр захолустную Россию превратил в империю. Екатерина, расширив границы государства и укрепив его могущество, придала империи европейский блеск. Дела вполне достойные поощрительного звания.

Вот и думай тут, где правда, где обман. Автор справедливо замечает: «Но природа власти такова, что без обмана ей никак не обойтись».

Анри Труайя.

«Александр I»

Перевод Н. Унанянц

Выход этой книги мно­гих удивил: переводной труд о русском царе? Свои историки перевелись? Объяснение просто. Анри Труайя хоть и классик французской литературы, а родился в Москве, и звался Львом Тарасовым. Россию покинул в детстве, обретя вторую родину и новое имя во Франции, но русский язык не забыл и в работах своих опирается на русскоязычные источники. Фигура Александра I столь тесно связана с историей Франции, что такой франко-русский взгляд на неё особенно интересен. Повествование Труайя ведёт в настоящем времени, нередко вставляет диалоги; книга читается как беллетристика, являясь при этом научным разысканием.

Александр I – личность загадочная, не зря прозванная «Северным Сфинксом»; если при жизни государя никто не понял его до конца, что уж говорить о потомках: свидетельства-то современников все противоречивые и туманные. Научной биографии этого царя в российской исторической литературе до сих пор нет.

Александр, с детства ненавидя принуждение и лицемерие двора, вырос человеком скрытным и прохладным. Близкие люди превозносили его ум, великодушие, просвещённость, но отмечали, что есть в его характере «какой-то изъян». Какой именно – не понял никто. Ни супруга, ни Наполеон Бонапарт. Нерешительность. Склонность плыть по течению. Александр словно ничего не желал достаточно горячо для того, чтобы настаивать на своём. Ва-банк ходить не любил и даже банк государственной власти сорвал чужими руками. Руками убийц своего отца. Едва не освободил крестьян, но засомневался, остыл к внутренней политике и обратился к внешней. Победа в войне 1812 года, победный марш по Европе, Париж, в который Александр вошёл не как завоеватель, а как истинный освободитель. Затем увлечение мистицизмом, фатализм. Аракчеевщина, мракобесие, тупая цензура. Охлаждение и к женщинам, и к власти, желание уединения и служения Богу. Странная кончина (причина смерти императора неизвестна до сих пор), странные похороны в закрытом гробу…

Почему? Что за непоследовательность, странные перепады судьбы и характера? Труайя постарался понять и объяснить характер Александра, насколько это вообще возможно. Если жизнь императора поддаётся хоть каким-то объяснениям, то смерть его – область домыслов. Не воскрес ли Александр в образе старца Фёдора Кузьмича? Маловероятно. Но почему гроб царя в Петропавловской крепости пуст?

Леонид Выскочков.

«Николай I»

«Николай Палкин», «жандарм Европы» – насколько справедливы эти привычные со школьной скамьи прозвища Николая I? Да, консерватор, но не реакционер, далеко не заурядный государственный деятель, весьма последовательно осуществлявший идеи просвещённого абсолютизма. При этом Николай признавался, что по убеждению он республиканец, а монарх «только по призванию». Просто его правление совпало с эпохой революций в Европе и с расцветом российского либерализма, а вступление на престол началось с восстания. В создавшейся ситуации будущий царь вёл себя не худшим образом: по его распоряжению дети 20 семей декабристов обучались за казённый счёт. События, сопровождавшие воцарение Николая, расписаны в книге буквально по часам.

Реформы готовились. Николай I говорил, что не хочет умереть, «не совершив двух дел: издания свода законов и уничтожения крепостного права». Первое Николай исполнил, для второго фактически создал основу.

При Николае I в России появились железные дороги и шоссе, русский стал обязательным для делопроизводства во всех государственных учреждениях и официальным языком при императорском дворе.

Строительство в Петербурге, пополнение коллекций Эрмитажа, покровительство наукам и искусствам, закладка Пулковской обсерватории – не так уж мало сделано на благо Отечества.

Книга представляет собой весьма объёмное и очень подробное исследование. Из него можно почерпнуть самые разнообразные и предельно точные сведения и о судьбе и деятельности Николая I, и о жизни России тех лет.

Леонид Ляшенко.

«Александр II»

Александр II Освободитель, Реформатор. И в то же время – первый русский монарх, погибший в результате не дворцовых интриг, а «столкновения власти и общества». Заслуги, казалось бы, очевидные и почётные: «освобождение крестьян; создание органов местного самоуправления; гласный, независимый от бюрократии суд; всеобщая воинская повинность», реформа образования, освобождение балканских народов от турецкого ига. Едва не ввёл конституцию, но не судьба, был убит. За что? За осторожность и постепенность реформ, за свойственный его политике эволюционизм, тогда как общество жаждало революций. Столько веков просидевшая на цепи деспотизма, Россия возненавидела длинный поводок просвещённой монархии: она стремилась к свободе. О тотальном сочувствии народа революционерам свидетельствует и такой факт: когда «был объявлен сбор на строительство часовни в память о чудесном спасении государя, то за год удалось собрать столь мизерную сумму, что о ней просто неудобно говорить». А «чудесных спасений» было удивительно немало – Александр погиб только в результате седьмого покушения. Александр II – первый царь в истории России, вполне официально ведший жизнь простого гражданина: овдовев, он женился на своей давней возлюбленной, которая не стала императрицей. Царь планировал отречься от престола и уединиться со второй семьёй в Ницце. Вероятно, так и случилось бы, если б не бомба террориста. Более человечный и цивилизованный, чем предыдущие правители, и именно поэтому уязвимый, Александр II оставался для революционеров символом неволи. Эта драма непонимания между властью и обществом подробно описана в книге.

Александр Боханов.

«Николай II»

О последнем русском царе написано много, причём в двух совершенно противоположных ключах: разгромно-критическом или апологетическом. Основываясь на документах,  автор книги изложил трагедию Николая II – человека, который жил по божественным законам вечности и потому стал жертвой времени – оно не простило царю невнимание к себе. Суровые признаки эпохи были таковы: изжила себя и перестала вызывать непреложное уважение в России традиционная монархическая власть. А когда выяснилось, что «новый царь, в отличие от предыдущего, не обладает крутым нравом, а нерадивое исполнение его поручений и приказов не чревато немедленной потерей должности», то с повиновением высшей власти спешить и вовсе перестали.

Несмотря на это, страна бурно развивалась, и в конце XIX века Россия являла пример «экономического чуда». «Закрутить гайки», прибегнуть к репрессиям, чреватым началом гражданской войны, Николай не мог. Робкая попытка реформации государственной власти породила Думу, которая «оказалась способна только мешать» власти, что увеличило анархию и революционные настроения. А затянувшаяся война и постоянное присутствие царя на фронте, вдали от столицы, довели бесконтрольное брожение в обществе до критической точки. Позднее Черчилль напишет: «Несомненно, что ни к одной стране судьба не была столь жестока, как к России. Её корабль пошёл ко дну, когда уже был виден порт» – то есть победа.

Далее царю оставалось быть только заложником обстоятельств. Отречение с единственным намерением – успокоить и тем спасти Россию, тотальное предательство царской семьи абсолютно всеми – родственниками, как Романовыми, так и представителями европейских династий, ближайшими слугами и друзьями. Предательство, весьма напоминающее события в Иудее 2000-летней давности. И смирение до самой смерти, достойное отнюдь не земного венца.

Обзор книг серии ЖЗЛ, посвящённых русским царям, подготовили Надежда Горлова, Сергей Луконин, Александр Яковлев. «ЛГ».

Алексей Карпов.

«Владимир Святой»

В глубинах нашей истории стоят люди, от одного имени которых исходит сияние. Таков великий киевский князь Владимир Святославич (ок. 962–1015), креститель Руси. Трепетно относясь к его памяти, народ давал ему различные, но всегда чрезвычайно уважительные прозвища: Владимир Великий, Владимир Святой, Владимир Красное Сол­нышко. Владимир стал героем не только русских былин, но и западноевропейского эпоса. Всегда ли он был таким? Оказывается, отнюдь не всегда. И тому, как из братоубийцы и язычника, гонителя христиан, сластолюбца и законопреступника вырастала величественная фигура государственного мужа, просветителя Отечества, духовного подвижника, посвящена представленная книга. Ценна она прежде всего тем, что представляет собой практически первый опыт воссоздания биографии князя. Для этого автору пришлось скрупулёзно изучить сохранившиеся источники. В приложении к книге даются тексты древнейших русских сочинений о святом князе Владимире, часть которых публикуется впервые.

Юрий Бегунов.

«Александр Невский»

Юрий Бегунов сло­­в­но раздвигает хрестоматийные рам­ки, показывая цельную личность, радевшую за святую Русь. Как умный стра­тег и дипломат, которому приходилось лавировать между Западом и Востоком (а в этом случае мы говорим об унизительном соглашательстве с Ордой), Александр Невский выражал объективные исторические порывы будущей России. Особенно пронзительны строки, описывающие последние минуты жизни отца Александра – великого князя Ярослава, оказавшегося в Каракоруме, в стане ханши Ту­р­акина. Новые краски нашёл автор в опи­­сании знаменитого Ледового побоища. Сколько понадобилось нравственных и духовных сил, чтобы великому князю воплотить заветы отца в «собирании Руси великой». И на смертном одре, как и отец его, Александр повелел своему сыну продолжать ратные и мирские подвиги, будучи уверенным, что дело его не пропадёт втуне. А потомство своё благословил на создание сильного Московского княжест­ва. Неудивительно, что Господь удостоил князя Александра святости и почтил его в сонме подвижников Святой Руси.

Николай Борисов.

«Иван Калита»

Великого князя, которому было предначертано судьбой стать родоначальником московской государственности, Николай Борисов рисует выпукло и объёмно. На протяжении последующих веков образ Ивана Калиты в историографии не раз менялся, обрастал мифами, которые «отступали, умирали, превращались в занятное чтение». Между тем, среди мифотворцев был Карл Маркс, который ничтоже сумяшеся заявил, что Иван Калита соединял в себе «черты татарского палача и низкопоклонника и главного раба». Ему вторили многие советские историки и развивали его же сентенцию о том, что при Иване Калите была заложена основа могущества Москвы… Вот те раз! И это о «злодее», основоположнике злодейского государства! Не вяжется всё это, господин Карл Маркс и сотоварищи-историки советского периода…

Перед Николаем Борисовым стояла очень сложная и ответственная задача – расчистить «завалы», снять налипшие от копоти времён небылицы и отобразить великого князя максимально приближенным к натуре. Вот почему путешествие, которое нам предложил автор, оказалось увлекательным и убедительным.

Точно так же можно сказать о книге этого же автора «Иван III». Николай Борисов использовал огромный научный и справочный аппарат, то и дело обращаясь к летописям. Эти документы, естественно, нередко читаешь как роман. Известно ведь, Иван III был не только «собирателем земли русской», основавшим московскую государственность, победителем Золотой Орды, покорителем Новгорода и Твери, он был и градостроителем, основателем Московского Кремля, многих светских сооружений, соборов.

Иван III, как никто другой из предшествующих князей, проявлял, так сказать, диктаторские замашки. Мы с интересом читаем размышления автора на эту щекотливую (ибо она и нынче витает в воздухе) тему. Иван III стоял у истоков монархии, подготовив «опорные» институты власти. Отсюда и драмы, и трагедии в государственных делах и родственных связях. Последняя жена великого князя Софья Палеолог – личность, достойная шекспировских красок, круто повернула династический и политический ход истории государства.

 Борис Флоря,

«Иван Грозный»

Борис Флоря – историк известный, авторитетный, а потому его работа, разумеется, внушает доверие, хотя книга написана суховато. Но в данном случае, как ни странно, стиль и манера изложения сыграли положительную роль. Иван IV – фигура настолько страстная (в историческом и личном аспектах), что в каких-либо «сгущениях красок» не нуждается. Мы видим достаточно выпуклый образ самодержца: им восхищаешься и одновременно гневаешься на него. Нет, пожалуй, в истории Руси IX – XVI веков более величественной фигуры, чем Иван Грозный, который словно магнитом притягивал (и будет притягивать) внимание историков, литераторов, художников, музыкантов. Может быть, ещё и потому, что во временном пространстве XVI века, как на узловой станции, скапливались общественные, социальные, религиозные силы для нового, более мощного рывка в неведомую историческую дорогу. А Иван Грозный, как известно, стал предтечей великих свершений Российского государства на рубеже XVII века.

Игорь Андреев.

«Алексей Михайлович»

Династия Романовых взошла на престол под лозунгами обретения порядка и возврата к старине. Уж больно много смута поколебала да пошатала. От Романовых требовалось обновить потускневший от многого самозванства царский лик. Надо было соответствовать.

Алексей Михайлович –  до кончиков ногтей русский и православный. Но уже «подпорченный» острым интересом ко всему западному. Уже болеющий «сомнительными комедийными потехами». В обстановке послесмутного хаоса православие оказалось той крепью, которая объединяла общество. История распорядилась так, чтобы во главе этого объединения встали Романовы. Но к началу прав­ления Алексея Михайловича всё более ощущалась необходимость обращения к достижениям европейской культуры. Такие противоречия в истории страны ведут к потрясениям, к расколу.

Автор чётко определяет: Алексею Михайловичу никогда не будет хватать истинной, государственной страсти, подвигающей на великие дела. Царём будет двигать скорее глубоко воспринятое чувство долга. По определению Ключевского, «одной ногой он ещё крепко упирался в родную православную старину, а другую уже занёс было за её черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении».

Правление второго Романова стало стартовой площадкой для грядущих преобразований. Во-первых, элита постепенно свыкалась с мыслью, что новое, пришедшее с Запада, необязательно ведёт к погибели. Во-вторых, стали обсуждаться возможные варианты перемен.

Николай Павленко.

«Пётр I»

Тема благодатная, но и коварная. Благодатная, поскольку нет необходимости нагнетать драматизм и сюжетные коллизии вокруг правителя, сама жизнь которого – уже сюжет, исполненный страстей. Коварство же заключается в том равновесии, которое следует соблюдать при оценке плюсов и минусов времени правления Петра.

История угадала, присвоив ему наименование Первого. Он и в самом деле во многом был первым. В правление «подлинно великого человека» (Ф. Энгельс) отсталая Россия совершила громадный скачок в развитии. Утвердилась на берегах Балтики, обрела кратчайший торговый путь в Европу. Появилась первая печатная газета, первые военные и профессиональные школы, первые типографии. Первый в стране музей и первая публичная библиотека. Первые публичные театры и первые парки. Перечень можно множить.

Страсть великого человека к великим делам, страсть, которой был лишён его отец, обрела себя в лице Петра Алексеевича.

Но надобно помнить, что преобразования самодержца осуществлялись за счёт огромных жертв со стороны народа. Народ не безмолвствовал: страна пережила три стрелецких бунта и выступления казаков на Дону…

Евгений Анисимов.

«Анна Иоанновна»

Пусть читателю не покажется странным, что биография императрицы занимает почётное место в знаменитой серии «ЖЗЛ». Ведь слово «замечательный» в русском языке имеет ещё и значение «заслуживающий внимания». Автор признаёт, что «не был преисполнен к своей героине ни особой симпатии, ни особого неприятия, поэтому стремился сказать о ней всё и не утаить ничего». Что и выполнил добросовестно.

Собственно, Анне Иоанновне повезло, когда на неё после внезапной смерти юного Петра II обратила внимание русская аристократия. А то так и сидеть бы ей в захолустной Курляндии. По сути же, произошло «избрание» императрицы.

Трон Анне Иоанновне предлагали, лишив его мощных подпорок, например, наименования в титуле «самодержавец».

А время было удивительное! Спустя пять лет после смерти Петра стало ясно, что в условиях реформ общество лишено нормальной жизни, что оно жаждет стабильности и покоя. При этом сотни людей получили возможность открыто высказывать свои взгляды на будущее страны, на её устройство, на монархию!

Впрочем, вся эта вольница длилась недолго. Приняв смиренно трон, Анна Иоанновна вскоре показала характер, ликвидировав и избравший её Верховный тайный совет и благополучно вернув себе титул самодержицы.

Правила Анна Иоанновна… спокойно. Обладая здравым смыслом и чувством самосохранения, в политике, как внешней, так и внутренней, резких движений не совершала. Равновесие сословных и властных интересов в государстве соблюдалось. Что ещё подданным нужно? О чудачествах же императрицы, изложенных языком прозы, можно прочитать и в знаменитом романе И. Лажечникова «Ледяной дом».